LoveLM » 24 окт 2012, 17:40
Собственно, мой первый репорт вы забраковали, т.к. он уж был выложен на бихае, вот вам второй. Очень надеюсь на ваше признание) Упоминамый в этом репорте тру глик-участник форума с аналогичным ником)))
С переменным успехом отовсюду светило солнце. Мы щурились, курили и рассматривали город с высоты двенадцатиэтажной общаги. Ничто не предвещало беды. Внезапно True Glike швырнул окурок вниз, на прохожих, проследил за его судьбой, сплюнул вслед и, повернувшись к нам, сказал уверенным и практически командирским голосом: «Давайте упоремся дексом!» Для меня это звучало абсурдно, и я начала отмазываться от этого действа, хотя что-то внутри, подозреваю что описанное Ширяновым «торчилло» , убеждало меня, что отвертеться не удастся, и я узнаю что есть дхм, о котором столько разговоров. Мы подскребли все деньги. С трудом хватало на 6 флаконов, пачку щелочи, лимонку и дешевые сигареты. Кодеиновый запрет, охвативший своим антиторчковым черным широким крылом еще и декстрометорфановые сиропы, сильно осложнил нам задачу. Часа полтора мы втроем осаждали аптеки, бесили фармацевтов, сносили высокомерные требования рецептов, презрительные оценивающие взгляды и отказы.
Но Дексовый покровитель был к нам благосклонен, и после всех этих мытарств, мы имели по два глика на еблет, среди которых затесался раритетный. В стеклянной бутылочке. Его отдали мне, сказав, что он лучше прет. Я и П. были вынуждены за неимением компонентов и из-за природной непритязательности пить неотбитый сироп, рискуя проблеваться. True Glike висел на дексе давно, и один вид сиропа пробуждал в нем рвотные рефлексы. Впрочем, помимо вида гликодина, рвотные рефлексы в нем пробуждало практически все на свете, кроме крыс, веществ и игры «Resident Evil». Поэтому, в противогазе ПБФ (он же «хомяк» в простонародье),дабы не вкушать ароматы, витавшие в квартире в процессе, True Glike проводил нам ликбез, а дексу- экстракцию. Домучав несчастное вещество до состояния карамели, True Glike мужественно завернул ее в бумажку и сожрал. Понаблюдав за этим, я и П. пошли на кухню курить, пить чай, морально готовиться и вообще настраиваться на добрый хороший лад. По прошествию энного количества времени на кухню влетел True Glike , осмотрел нас черными-черными глазами и возвестил: «Меня вперло, пейте теперь вы!» Пожав плечами, мы стали пить. П., как мужик, вылил оба флака в стакан, зажал нос и выпил стакан залпом. Запил водичкой и, оставив меня наедине с гликом , ушел ждать прихода. Я выпила сначала стеклянный бутылек, в три подхода, запивая каждый раз сироп огромным количеством воды. Мерзкий привкус и запах заполнили все вокруг. «Пластмассовый» оказался еще хуже на вкус. Его я мучала дольше. Прикончив, наконец, сироп я тоже пошла в комнату.
Войдя туда, я уже не хотела выходить обратно. Из обычной комнаты она превратилась в самую настоящую триповальню. Ну, не знаю, насколько настоящую, потому что других я не видела. Окно было плотно занавешено, все источники света были выключены за исключением двух елочных гирлянд. Одна свисала с потолка, вторая уютно свернулась клубочком за кроватью. Из колонок доносился «Bad Sector». True Glike и П. равномерно растекались по кровати, ожидая прихода. Четыре бусинки красных крысиных глаз изумленно наблюдали за этой картиной из предусмотрительно запертой клетки. Мы немного поговорили о предстоящем путешествии. True Glike давал последние мне напутствия, я проникалась атмосферой, декс всасывался в кровь, П. курил и раздражал огоньком сигареты. В общем все были при делах. Когда покурить решила я, то отметила, что ходить сложно, шатает как пьяную, сигарета тлеет неимоверно ярко, а музыка стала будто бы глубже и звучала не из колонок, а у меня в голове. Я затушила надоевшую изменившую вкус сигарету и прилегла. Кое-как мы втроем втиснулись на диван и стали смотреть на окно. True Glike посоветовал, не моргая, смотреть на пятно света. Я последовала совету и охуела.
Темнота быстро обложила сначала периферию зрения, а потом и вовсе закрыла мне обзор, но вдруг расступилась и я увидела, как в форточку курит мой знакомый. Точнее не он сам, а неясный силуэт, но я была уверена, что это он. Он стоял там на протяжении долгого времени и не уходил, хотя я просила. Полотно, закрывавшее окно менялось, превращаясь то в гигантскую бабочку, то в человека в распахнутом плаще. И без головы. Наверху окна стали проявляться какие-то белые буквы. Я тщетно пыталась их разглядеть, но они расползались, переплетались, менялись и ускользали от меня. Это меня расстраивало, мне казалось, что в этих буквах была сосредоточена вся истина мира, упорно не желавшая мне открываться до конца. В это время мы активно делились своими ощущениями. Рассказывали кто, что видит и почесывались. Лежать мне надоело. Немного тошнило, сироп мятно бултыхался о стенки желудка при движении. Мне это не нравилось, но сделать я ничего не могла.
Я встала и хотела что-то написать на стене. Но не знала что. Я взяла ручку и застыла возле стены. Ромбики на гладких обоях показались мне шершавыми, как наждачка. Я потерлась об один из них щекой и провела приятную аналогию с небритой мужской щекой. Вспомнила, что хотела нарисовать или написать послание себе самой на утро. Первое слово пришедшее на ум было «Поехали». Я начала писать его и с изумлением обнаружила, что это очень сложно мне дается. Кое- как выведя это слово и завершив его треугольным восклицательным знаком, я поняла, что пишу в темноте и хер его знает что я там написала. Рядом я написала «Чешется. Вкусно». Это фраза из дневника какого-то персонажа из «Resident Evil» . Я совершенно случайно вспомнила их. А потом чего-то испугалась и решила зачирикать. Правда позже выяснилось, что все я написала каллиграфическим почерком, ровно и без ошибок, а зачирикала пустое место рядом. Я прилегла обратно. П. и True Glike активно обсуждали внезапно выросший из потолка шкаф и притаившуюся в коридоре Каяко, неизменный спутник дексовых трипов True Glike -а. Шкаф из потолка видела и я. Он был несуразный, и мы его ругали. Я тоже ругала, но мне казалось, что шкафу немного обидно, поэтому я мысленно извинялась перед ним. Внезапно П. вскочил и выбежал из комнаты. Вернувшись через минуту, он провозгласил, что пришли ребята, снимающие у True Glike комнату и нам обязательно надо с ними поговорить. Я задержалась, пока искала сигареты в куртке. Поход до кухни был невероятно трудным делом, меня шатало. Глаза не закрывались, и на мир я взирала с испугом, будто увидела его в первый раз. Я и видела его в первый раз. Все было новым и незнакомым. Квартиру, в которой я бывала много раз, я узнавала заново.
На кухне стояли прихуевшие квартиранты а True Glike громко им что-то втирал обидное, то, что его раздражало всегда, но он стеснялся это им высказать. Яркий свет, тесная задымленная кухня и царящая на ней атмосфера казалась мне враждебной. Я спряталась в углу и смотрела оттуда на происходящее широко раскрытыми глазами. В зрачках неуютно плескался страх, в желудке неуютно стало дексу. Я взяла девочку-квартирантку за руку и сказала ей, чтобы она не переживала и он обязательно наутро извинится. И направилась, извините за подробности, блевать. Закончив это неприятное занятие, я вернулась в комнату. По пути из санузла в большой комнате True Glike и П. держали потолок и просили им помочь, а я отказалась. В триповальне я села на табуретку и смотрела в одну точку. Пришли ребята и стали прятаться под одеяло. True Glike сказал, что я их не понимаю, что раз я проблевалась, то меня не вперло нормально, и я с ними играть не должна. Я расстроилась до глубины души. Одиноко сидя на табуретке, я горько расплакалась. Искренне и по-детски, как не плакала уже лет 10. Подошел П. и спросил в чем дело. Сквозь слезы и всхлипы я рассказала. Они утешили меня и сказали, что все это неправда и, конечно, давай играть. Только сначала сходим за сигаретами. С ними идти я не смогла, так как меня еще немного мутило. Ребята зашумели и крабиками ушли из комнаты. Я осталась одна, а они ушли.
Дождавшись пока закроется входная дверь, я включила на репит «Вечная весна в одиночной камере» Гр.Об., накрутила громкость и села возле стены. Разрисовывать стены- это самое крутое, что можно было придумать. Да даже просто сидеть и втыкать в стену мне нравилось до безумия. Нетвердой рукой я начала рисовать корову. Корова получилась странная, а ее ноги, росшие из одной точки, были похожи на член. Поэтому рядом с каждой ногой я написала «Это нога, а не хуй» а в довершении всего еще сверху подписала «потому что хуя у коровы нет» Рядом с выменем красовалась надпись «Зато есть вымя!». Неподалеку от коровы я нацарапала «вечная весна в одиночной камере», а чуть ниже «Сейчас я попробую без ошибок написать слово декстрометорфан». Утром проверила -действительно без ошибок. Доложу я вам, что ручкой шариковой долго писать на стенке не получится, так как паста имеет обыкновение стекать вниз и не писать. Поэтому когда True Glike и П. вернулись, я медитировала и трогала шершавые ромбики на обоях. Корова смотрела на меня и моргала. Я озаботила народ вопросом парнокопытная ли корова или нет. Посла долгих раздумий решили, что да.
Я хотела лежать на полу, но места было маловато и об меня тогда кто-нибудь обязательно споткнется, а я меньше всего в жизни хотела причинять неудобства кому-либо, а особенно этим столь любимым мною чувакам . True Glike было возмутился насчет музыкальной композиции, которую я слушала. Он начал говорить, мол мы с тобой, Сонь, так похожи, а потом запнулся, и больше слова из него не вытащить было. Да мне и не особо хотелось. Что-то подсказывало, что продолжение мне знать вовсе не надо бы для моего же душевного равновесия. В это время П. разошелся не на шутку. Таким веселым и непосредственным я его не видела никогда. Он одел противогаз. Взял в руку полку для сидюков и объявил, что отныне он космодесантник . Вопил: «Наконец-то война!» и пугал меня. Потому что в противогазе он был похож на Дарта Вейдера. Больного. Я спросила у него, что еще мне нарисовать. Он сказал: «Водопад». И показал на гирлянду. «Такой вот». Я сказала, что не думает ли он, что у нас разные представления о водопадах и что мой водопад может его разочаровать и, в сущности, зачем это вообще нужно -рисовать водопад. Вместо этого я стянула с него противогаз и начала рисовать прямо на лбу у П. Он спросил, не свастику ли я рисую. Я уверенно ответила «Нет» и продолжала рисовать свастику. Это тогда показалось мне невероятно остроумным и веселым.
Мы сидели на полу и разговаривали. Обо всем. Мне было так уютно и хорошо, я чувствовала себя очень в нужном месте. До того как они пришли из магазина, я прислушивалась к своим ощущениям. И поняла. Декс, как кислотой, снял с меня кожу, я была беззащитна, была такая, какая есть на самом деле. Такая, какая я только наедине с собой. Я очень боялась сначала, что True Glike и П. не оценят меня без всех заморочек, такую естественную и непосредственную. Боялась, ведь по освежеванной дексом тушке гораздо проще и больнее можно нанести повреждения, и ребята могут словом или взглядом специально или нет обидеть меня. В таком состоянии даже маленькая «царапинка» заживала бы долго и болезненно, как если бы ее периодически присыпали солью. После трипа я знала, что что-то поменяется. Что я постепенно обрасту новой «кожей», но она будет другая. Мировоззрение изменилось и я «вернусь домой, не такой как вчера». Вокруг будет новый мир, и его я буду рассматривать и познавать заново через призму мыслей, пришедших ко мне во время и после трипа. Для начала познания мы решили пойти на крышу общаги напротив дома True Glike . Координация была ни к черту, поэтому взбираться по всем лестницам мне помогал собственно сам True Glike .
Кое-как выбравшись на крышу я охуела. Город светился огнями, вдалеке были поля и туман. В тумане мне виднелись высокие дома, в которых не горели окна. Они длинной полосой тянулись, опоясывая город . На самом деле никаких домов там нет и не было никогда, но True Glike их видел тоже. Башня телецентра светилась, как Башня Саурона, не иначе, распространяя вокруг себя странный фиолетовый свет, будто там разразилась очень локальная и очень ужасная гроза. Мы любовались спящим городом. И нам подумалось, что Наш трип здесь, на этой крыше, по сути, и начался. На ней и закончился. Это было волшебно. Не ощущалось тяжести и хмурости, темноты, негатива -визитных карточек декса, по рассказам True Glike. Повосхищавшись трипом и всем что творится вокруг, мы пошли обратно. Дома я устало упала на кровать. True Glike лег рядом и утробным голосом сказал: «Мне нужно по стенам ходить.» Закинул ноги на стену и пошел. Лежать так, закинув ноги на стену, оказалось очень уютным. Позже П. вспомнил, что в рюкзаке у меня валялась маленькая банка джина и что можно его выпить. Джин оказался на вкус .. хмм… «как земля» и П. выжрал его один. Они с True Glike начали обсуждать своих баб. Я слушала и, незаметно для себя, задремала.
Когда очнулась, то взглянула на окно. Там отчетливо было написано имя одного человека белыми буквами. Это был последний привет от декса. Пока я осознавала, зачем мне это написали, меня окончательно попустило. Ребята все бормотали о чем-то, а я стала потихоньку засыпать. На секунду мне показалось, что крышка от сиропа на шнурке, что висела у меня на груди, стала теплее, даже горячей. Ощущение абсолютного счастья не покидало меня, но усталость брала свое. В окно пробивался рассвет, Обруганный нами Шкаф, оскорблено становился все прозрачнее, превращаясь в тень. Я поплотнее накрылась одеялом, обняла П. и уснула. Так закончилось мое первое знакомство с Его величеством ДХМ.
Собственно, мой первый репорт вы забраковали, т.к. он уж был выложен на бихае, вот вам второй. Очень надеюсь на ваше признание) Упоминамый в этом репорте тру глик-участник форума с аналогичным ником)))
С переменным успехом отовсюду светило солнце. Мы щурились, курили и рассматривали город с высоты двенадцатиэтажной общаги. Ничто не предвещало беды. Внезапно True Glike швырнул окурок вниз, на прохожих, проследил за его судьбой, сплюнул вслед и, повернувшись к нам, сказал уверенным и практически командирским голосом: «Давайте упоремся дексом!» Для меня это звучало абсурдно, и я начала отмазываться от этого действа, хотя что-то внутри, подозреваю что описанное Ширяновым «торчилло» , убеждало меня, что отвертеться не удастся, и я узнаю что есть дхм, о котором столько разговоров. Мы подскребли все деньги. С трудом хватало на 6 флаконов, пачку щелочи, лимонку и дешевые сигареты. Кодеиновый запрет, охвативший своим антиторчковым черным широким крылом еще и декстрометорфановые сиропы, сильно осложнил нам задачу. Часа полтора мы втроем осаждали аптеки, бесили фармацевтов, сносили высокомерные требования рецептов, презрительные оценивающие взгляды и отказы.
Но Дексовый покровитель был к нам благосклонен, и после всех этих мытарств, мы имели по два глика на еблет, среди которых затесался раритетный. В стеклянной бутылочке. Его отдали мне, сказав, что он лучше прет. Я и П. были вынуждены за неимением компонентов и из-за природной непритязательности пить неотбитый сироп, рискуя проблеваться. True Glike висел на дексе давно, и один вид сиропа пробуждал в нем рвотные рефлексы. Впрочем, помимо вида гликодина, рвотные рефлексы в нем пробуждало практически все на свете, кроме крыс, веществ и игры «Resident Evil». Поэтому, в противогазе ПБФ (он же «хомяк» в простонародье),дабы не вкушать ароматы, витавшие в квартире в процессе, True Glike проводил нам ликбез, а дексу- экстракцию. Домучав несчастное вещество до состояния карамели, True Glike мужественно завернул ее в бумажку и сожрал. Понаблюдав за этим, я и П. пошли на кухню курить, пить чай, морально готовиться и вообще настраиваться на добрый хороший лад. По прошествию энного количества времени на кухню влетел True Glike , осмотрел нас черными-черными глазами и возвестил: «Меня вперло, пейте теперь вы!» Пожав плечами, мы стали пить. П., как мужик, вылил оба флака в стакан, зажал нос и выпил стакан залпом. Запил водичкой и, оставив меня наедине с гликом , ушел ждать прихода. Я выпила сначала стеклянный бутылек, в три подхода, запивая каждый раз сироп огромным количеством воды. Мерзкий привкус и запах заполнили все вокруг. «Пластмассовый» оказался еще хуже на вкус. Его я мучала дольше. Прикончив, наконец, сироп я тоже пошла в комнату.
Войдя туда, я уже не хотела выходить обратно. Из обычной комнаты она превратилась в самую настоящую триповальню. Ну, не знаю, насколько настоящую, потому что других я не видела. Окно было плотно занавешено, все источники света были выключены за исключением двух елочных гирлянд. Одна свисала с потолка, вторая уютно свернулась клубочком за кроватью. Из колонок доносился «Bad Sector». True Glike и П. равномерно растекались по кровати, ожидая прихода. Четыре бусинки красных крысиных глаз изумленно наблюдали за этой картиной из предусмотрительно запертой клетки. Мы немного поговорили о предстоящем путешествии. True Glike давал последние мне напутствия, я проникалась атмосферой, декс всасывался в кровь, П. курил и раздражал огоньком сигареты. В общем все были при делах. Когда покурить решила я, то отметила, что ходить сложно, шатает как пьяную, сигарета тлеет неимоверно ярко, а музыка стала будто бы глубже и звучала не из колонок, а у меня в голове. Я затушила надоевшую изменившую вкус сигарету и прилегла. Кое-как мы втроем втиснулись на диван и стали смотреть на окно. True Glike посоветовал, не моргая, смотреть на пятно света. Я последовала совету и охуела.
Темнота быстро обложила сначала периферию зрения, а потом и вовсе закрыла мне обзор, но вдруг расступилась и я увидела, как в форточку курит мой знакомый. Точнее не он сам, а неясный силуэт, но я была уверена, что это он. Он стоял там на протяжении долгого времени и не уходил, хотя я просила. Полотно, закрывавшее окно менялось, превращаясь то в гигантскую бабочку, то в человека в распахнутом плаще. И без головы. Наверху окна стали проявляться какие-то белые буквы. Я тщетно пыталась их разглядеть, но они расползались, переплетались, менялись и ускользали от меня. Это меня расстраивало, мне казалось, что в этих буквах была сосредоточена вся истина мира, упорно не желавшая мне открываться до конца. В это время мы активно делились своими ощущениями. Рассказывали кто, что видит и почесывались. Лежать мне надоело. Немного тошнило, сироп мятно бултыхался о стенки желудка при движении. Мне это не нравилось, но сделать я ничего не могла.
Я встала и хотела что-то написать на стене. Но не знала что. Я взяла ручку и застыла возле стены. Ромбики на гладких обоях показались мне шершавыми, как наждачка. Я потерлась об один из них щекой и провела приятную аналогию с небритой мужской щекой. Вспомнила, что хотела нарисовать или написать послание себе самой на утро. Первое слово пришедшее на ум было «Поехали». Я начала писать его и с изумлением обнаружила, что это очень сложно мне дается. Кое- как выведя это слово и завершив его треугольным восклицательным знаком, я поняла, что пишу в темноте и хер его знает что я там написала. Рядом я написала «Чешется. Вкусно». Это фраза из дневника какого-то персонажа из «Resident Evil» . Я совершенно случайно вспомнила их. А потом чего-то испугалась и решила зачирикать. Правда позже выяснилось, что все я написала каллиграфическим почерком, ровно и без ошибок, а зачирикала пустое место рядом. Я прилегла обратно. П. и True Glike активно обсуждали внезапно выросший из потолка шкаф и притаившуюся в коридоре Каяко, неизменный спутник дексовых трипов True Glike -а. Шкаф из потолка видела и я. Он был несуразный, и мы его ругали. Я тоже ругала, но мне казалось, что шкафу немного обидно, поэтому я мысленно извинялась перед ним. Внезапно П. вскочил и выбежал из комнаты. Вернувшись через минуту, он провозгласил, что пришли ребята, снимающие у True Glike комнату и нам обязательно надо с ними поговорить. Я задержалась, пока искала сигареты в куртке. Поход до кухни был невероятно трудным делом, меня шатало. Глаза не закрывались, и на мир я взирала с испугом, будто увидела его в первый раз. Я и видела его в первый раз. Все было новым и незнакомым. Квартиру, в которой я бывала много раз, я узнавала заново.
На кухне стояли прихуевшие квартиранты а True Glike громко им что-то втирал обидное, то, что его раздражало всегда, но он стеснялся это им высказать. Яркий свет, тесная задымленная кухня и царящая на ней атмосфера казалась мне враждебной. Я спряталась в углу и смотрела оттуда на происходящее широко раскрытыми глазами. В зрачках неуютно плескался страх, в желудке неуютно стало дексу. Я взяла девочку-квартирантку за руку и сказала ей, чтобы она не переживала и он обязательно наутро извинится. И направилась, извините за подробности, блевать. Закончив это неприятное занятие, я вернулась в комнату. По пути из санузла в большой комнате True Glike и П. держали потолок и просили им помочь, а я отказалась. В триповальне я села на табуретку и смотрела в одну точку. Пришли ребята и стали прятаться под одеяло. True Glike сказал, что я их не понимаю, что раз я проблевалась, то меня не вперло нормально, и я с ними играть не должна. Я расстроилась до глубины души. Одиноко сидя на табуретке, я горько расплакалась. Искренне и по-детски, как не плакала уже лет 10. Подошел П. и спросил в чем дело. Сквозь слезы и всхлипы я рассказала. Они утешили меня и сказали, что все это неправда и, конечно, давай играть. Только сначала сходим за сигаретами. С ними идти я не смогла, так как меня еще немного мутило. Ребята зашумели и крабиками ушли из комнаты. Я осталась одна, а они ушли.
Дождавшись пока закроется входная дверь, я включила на репит «Вечная весна в одиночной камере» Гр.Об., накрутила громкость и села возле стены. Разрисовывать стены- это самое крутое, что можно было придумать. Да даже просто сидеть и втыкать в стену мне нравилось до безумия. Нетвердой рукой я начала рисовать корову. Корова получилась странная, а ее ноги, росшие из одной точки, были похожи на член. Поэтому рядом с каждой ногой я написала «Это нога, а не хуй» а в довершении всего еще сверху подписала «потому что хуя у коровы нет» Рядом с выменем красовалась надпись «Зато есть вымя!». Неподалеку от коровы я нацарапала «вечная весна в одиночной камере», а чуть ниже «Сейчас я попробую без ошибок написать слово декстрометорфан». Утром проверила -действительно без ошибок. Доложу я вам, что ручкой шариковой долго писать на стенке не получится, так как паста имеет обыкновение стекать вниз и не писать. Поэтому когда True Glike и П. вернулись, я медитировала и трогала шершавые ромбики на обоях. Корова смотрела на меня и моргала. Я озаботила народ вопросом парнокопытная ли корова или нет. Посла долгих раздумий решили, что да.
Я хотела лежать на полу, но места было маловато и об меня тогда кто-нибудь обязательно споткнется, а я меньше всего в жизни хотела причинять неудобства кому-либо, а особенно этим столь любимым мною чувакам . True Glike было возмутился насчет музыкальной композиции, которую я слушала. Он начал говорить, мол мы с тобой, Сонь, так похожи, а потом запнулся, и больше слова из него не вытащить было. Да мне и не особо хотелось. Что-то подсказывало, что продолжение мне знать вовсе не надо бы для моего же душевного равновесия. В это время П. разошелся не на шутку. Таким веселым и непосредственным я его не видела никогда. Он одел противогаз. Взял в руку полку для сидюков и объявил, что отныне он космодесантник . Вопил: «Наконец-то война!» и пугал меня. Потому что в противогазе он был похож на Дарта Вейдера. Больного. Я спросила у него, что еще мне нарисовать. Он сказал: «Водопад». И показал на гирлянду. «Такой вот». Я сказала, что не думает ли он, что у нас разные представления о водопадах и что мой водопад может его разочаровать и, в сущности, зачем это вообще нужно -рисовать водопад. Вместо этого я стянула с него противогаз и начала рисовать прямо на лбу у П. Он спросил, не свастику ли я рисую. Я уверенно ответила «Нет» и продолжала рисовать свастику. Это тогда показалось мне невероятно остроумным и веселым.
Мы сидели на полу и разговаривали. Обо всем. Мне было так уютно и хорошо, я чувствовала себя очень в нужном месте. До того как они пришли из магазина, я прислушивалась к своим ощущениям. И поняла. Декс, как кислотой, снял с меня кожу, я была беззащитна, была такая, какая есть на самом деле. Такая, какая я только наедине с собой. Я очень боялась сначала, что True Glike и П. не оценят меня без всех заморочек, такую естественную и непосредственную. Боялась, ведь по освежеванной дексом тушке гораздо проще и больнее можно нанести повреждения, и ребята могут словом или взглядом специально или нет обидеть меня. В таком состоянии даже маленькая «царапинка» заживала бы долго и болезненно, как если бы ее периодически присыпали солью. После трипа я знала, что что-то поменяется. Что я постепенно обрасту новой «кожей», но она будет другая. Мировоззрение изменилось и я «вернусь домой, не такой как вчера». Вокруг будет новый мир, и его я буду рассматривать и познавать заново через призму мыслей, пришедших ко мне во время и после трипа. Для начала познания мы решили пойти на крышу общаги напротив дома True Glike . Координация была ни к черту, поэтому взбираться по всем лестницам мне помогал собственно сам True Glike .
Кое-как выбравшись на крышу я охуела. Город светился огнями, вдалеке были поля и туман. В тумане мне виднелись высокие дома, в которых не горели окна. Они длинной полосой тянулись, опоясывая город . На самом деле никаких домов там нет и не было никогда, но True Glike их видел тоже. Башня телецентра светилась, как Башня Саурона, не иначе, распространяя вокруг себя странный фиолетовый свет, будто там разразилась очень локальная и очень ужасная гроза. Мы любовались спящим городом. И нам подумалось, что Наш трип здесь, на этой крыше, по сути, и начался. На ней и закончился. Это было волшебно. Не ощущалось тяжести и хмурости, темноты, негатива -визитных карточек декса, по рассказам True Glike. Повосхищавшись трипом и всем что творится вокруг, мы пошли обратно. Дома я устало упала на кровать. True Glike лег рядом и утробным голосом сказал: «Мне нужно по стенам ходить.» Закинул ноги на стену и пошел. Лежать так, закинув ноги на стену, оказалось очень уютным. Позже П. вспомнил, что в рюкзаке у меня валялась маленькая банка джина и что можно его выпить. Джин оказался на вкус .. хмм… «как земля» и П. выжрал его один. Они с True Glike начали обсуждать своих баб. Я слушала и, незаметно для себя, задремала.
Когда очнулась, то взглянула на окно. Там отчетливо было написано имя одного человека белыми буквами. Это был последний привет от декса. Пока я осознавала, зачем мне это написали, меня окончательно попустило. Ребята все бормотали о чем-то, а я стала потихоньку засыпать. На секунду мне показалось, что крышка от сиропа на шнурке, что висела у меня на груди, стала теплее, даже горячей. Ощущение абсолютного счастья не покидало меня, но усталость брала свое. В окно пробивался рассвет, Обруганный нами Шкаф, оскорблено становился все прозрачнее, превращаясь в тень. Я поплотнее накрылась одеялом, обняла П. и уснула. Так закончилось мое первое знакомство с Его величеством ДХМ.
