Гость » 18 ноя 2010, 13:46
Когда-нибудь
Мой счетчик
Добежит нуля
И счёт предъявят
Небеса
По распорядку
Вышлю чек
Сверстав стихи
По сводкам
Утренних газет
Аутсайдеры – те, кто остался за чертой. Только за той ли чертой оказались люди? Кто решил, где провести именно эту черту? Может наше правительство? Может святой отец, из местной церковной лавки, которая торгует опиумом для народа? Или кто скажет тогда мне, почему все эти люди остаются за чертой закона, за чертой морали, за чертой здравого смысла?
Я не Господь-Бог не мне судить тех, кого осудит время за деяния их. Я всего лишь тот, кто попытается вам рассказать, как это быть за чертой. Только где провести черту в этом рассказе, решать вам…
Начало
Распитие спиртных напитков наедине с самим собой.
Ровно восемь часов утра. Так рано он обычно вставал только в субботу и в воскресенье, ведь все остальные дни он попросту пытался заработать себе на хлеб с маслом и к этому хлебу ещё чего съестного. Жил не далеко от новостроек в центре города. Он любил эти темные закрома и переулки, которые просто дышали историей и всегда тяготели сюда историков и всякого рода искателей старины. Ему было пятьдесят семь лет. Самое время для того, чтобы задуматься о внуках и дальнейшей старости. Пенсионеры – это такие люди, которые устали работать, но ещё хотят пожить, хоть немного. Только до пенсии ему ещё оставалось немного дотянуть. Как всегда он просыпался по звонку старенького будильника и после привычного воскресного пробуждения застилал свою постель. Одевал свой старый спортивный костюм и домашние тапочки. После, он обычно включал телевизор и настраивал свои механические часы. В голове при этом часто крутилось, что когда-нибудь они всё-таки остановятся. Одному Богу и механику только известно, как там устроены эти проклятые шестерни. Его лицо постарело. На лбу начали появляться морщины уже, как лет десять назад. Из самых близких для него остались только эти проклятые часы, которые он каждый день заводил ровно в шесть часов утра, когда собирался на работу и в восемь часов по выходным. А ещё дворовые собаки, которых будущий пенсионер частенько подкармливал. На дворе стоял сентябрь месяц. Он работал сантехником в ЖКХ №14 при его старом районе, но в новостройке. Робота хоть и грязная, простите за выражение, мокрая, но хорошо оплачиваемая. Но сегодня выходной. И очередной раз он выходит на кухню, зажигая спички, при этом ставит на печку чайник с водой, а сам достаёт сигарету.
Улица Артёма. Коммунистическое прошлоё оставило и свой след в истории моего города. Сентябрь. Листья ещё зелёные. Лето не торопиться оставить сцену, но понимает, что главная роль уже отдана только осени в этом спектакле. На улице тихо. Только машины и полусонные толпы людей, которые ещё не отошли от ночного сна, но вышли за продолжением поиска смысла жизни.
Хоть он и спал последние десять часов, но чувство стояло, что сегодня он явно разгрузил несколько вагонов угля на каком-либо малоизвестном предприятии. Ни жены. Ни детей. Хоть он всю жизнь и мечтал о маленькой дочери. Только набор гаечных ключей и профтехучилище за спиной.
Чувство, которое зависло в кухне, прервал свист чайника и клубы пара, которые шли с его носика. Он заварил себе чай. По старой привычке, без сахара да покрепче. В комнате нарушал тишину старый цветной телевизор, купленный им уж лет восемь назад, примерно тогда, когда он устроился на работу сантехником в жилищную контору. Сидя в затёртом кресле он попивал чай и слушал утренние новости. Но идиллию чаепития прервал звонок в дверь. По привычке в таких случаях он отставлял чашку с чаем и делал телевизор чуть тише, а уж потом направлялся к двери. За черной и обшарпанной дверью стоял молодой человек лет тридцати. В руках держал планшет. Для сентября он был одет очень легко, значит на улице ещё было жарко. Он представился почтальоном и протянул через порог планшет с просьбой расписаться в графе, напротив его имени, а уж потом сказал:
- Получите повестку на Божий суд…
2010
Делирий тремор
(белая горячка)
В похмельном чаду
Забулдыги клянут судьбу
Стакан за стаканом бьют
Наливают да снова пьют
Снимаю последний свитер
Сдавая в залог штаны
Стремятся испить литр
Зелёного змия рабы
Размазывая дня картинку
Не боясь что забудут вдруг
Равняя зарплату в бутылку
Сужая знакомых круг
Переводя принципы на слова
Менделеевской станет мало
И не важно: где? когда?
Да с кем попало
23.10.2009
Я не спал. Меня ломало. Ломает уже четвёртый месяц и уже четвёртый меся я не сплю нормально. Я не могу забыть её. Ту стерву, которую полюбил милым ангелом примерно года два назад. Сразу всё было как-то даже слишком спокойно, как перед бурей, а теперь не могу забыть её. Два года своей жизни я выкинул в ожиданиях тёмно-серых коридоров своей мерзкой души.
Мне плохо…
Я любил её по настоящему, ведь такое чувство до неё во мне мало кто поднимал. Мы были счастливы вместе. Ей часто нравилось, что я мог вставать посреди ночи и дрожащими руками зажигал спички на кухне и ставил чайник на плиту в надежде сделать себе очередную чашку кофе, которую я как всегда не допью до конца. Её нравилась моя неадекватность, когда я со своим стремлением жить каждый день как последний приходил домой вусмерть пьяный и садился работать над своим новым произведением. Она знала, какого человека она полюбила. Я же попросту не хотел пускать её в свою жизнь и часто просто отталкивал её от себя, но когда пустил в то, что я называю своей жизнь, вся эта картина рухнула водночасье!!!
Тот, кто живёт и по жизни любит строить воздушные замки - обречён жить в мыльном пузыре. Но иногда иллюзий становится слишком много, даже слишком много…
Так и мой мир оказался иллюзией, и в один миг вся картина сменилась обыденным ритмом серости жизни. Моё чувство к ней, которое я считал любовью попросту ушло я не знаю, куда… а я ведь даже не знал, любила ли она меня на самом деле или нет.
Я так и не понял ради чего она тогда звонила мне на телефон, то ли ошиблась номером, то ли просто хотела поговорить с кем-то… я не знаю… тогда, примерно месяца четыре назад, когда я сказал ей, что устал уже от её серого молчание и о том, что я ухожу, она как всегда промолчала…я любил её, а сейчас пишу весь этот трепетный бред и пытаюсь понять, как можно вернуть это чувство.
Это не наркотик, вы поверьте мне, за свою жизнь я многое видел и перепробовал ещё больше, но такой ломки, наверное, нет не на один запретный товар…
Второй час добегал своего логического окончания. Я не спал, а смотрел в потолок. На глаза накатывались слёзы. Ровно четыре месяца назад мы расстались. Больше ничего не держало меня с ней, но я не мог забыть её. Что так держит? Господи, прости, что пишу эти строки, но я устал терять тех, кто становиться для меня очень близким…
Я прижался спиной к батарее и сидя на диване, достал со стола сигарету. Минздрав уже предупреждал. А ещё надеялся бросить курить… но ради чего, если на своё здоровье наплевать… телефон валялся где-то на полу. Начал нервно звонить и своим дотошным шумом вгонял меня ещё глубже в состояние невралептика. В такие минуты мимо воли начинаешь помышлять о своём самоубийстве или о том, какой бы ажиотаж создала книга среди местной молодёжной популяции эмо с названием «Философия суицида». За окном барабанил дождь и каждой ударенной о стекло каплей ночной влаги напоминал мне о том, что скоро всё закончиться, что скоро рассвет.… Уж полночь прошла давно, и сигарета закончила тлеть сизым дымом и въедаться горьким никотиновым пятном в моих лёгких и оседать где-то черными смоляными пятнами на их дне…
Сегодня мне было плевать на то, умру ли я сейчас, напишу ли я свой бестселлер или буду доживать свои последние дни в надежде на то, что я сорву джек-пот в стране, где азартные игры запрещены законом. Да жизнь дала мне мой счастливый билет… увы, всего в один конец. Так сложилось и на том спасибо.
2009
запись из блокнота
Тем, кто знает, как оно когда запасного выхода нет. Те и поймут, как оно… за моей спиной захлопнулась дверь. Я собрался уходить. Последний выстрел поставил жирную точку в этой истории. Да, все они были мертвы, как говорилось в одной компьютерной игре. Назад дороги мне больше не было. Прости меня, Господи… но та полоса, которую нормальный человек просто не имеет право переступить осталась далеко за моей спиной и не было возможности свернуть с выбранного мной пути, ведь как говорит один советский классик: «Меня ведёт не тот путь, который впереди меня, а который сзади. Я сам стал на свою дорогу и обязан один её пройти до конца…»
Когда я сам-один
Телефон. Проклятый телефон разбудил меня этого проклятого утра. Я ненавидел всех и всё в этот проклятый день. Господи, да лучше бы я просто уснул и не проснулся. Те, кто был мне дорог просто отвернулся. Не помню, с какими усилиями я тогда открыл свои глаза, но голова раскалывалась чудовищно.
Мой голос мне показался чужим. Мне показалась чужой моя собственная квартира и такое, до боли знакомое моё тело стало для меня в один миг только пустой оболочкой, которую мой мозг не воспринимал как свою родную. Где я? Кто я?
На такие вопросы судорожно я пытался найти ответ, за доли секунд, когда открыл глаза. В далёких уголках подсознания открылась идея и выстроилась цепочка, что я должен встать и ответить на звонок, но это я не хотел делать больше всего…
В такие моменты ты больше всего чувствуешь сам себя потерянным в один миг. Мне часто закрадывается в голову такая мысль, а думает ли человек о своей жизни или нет?
Под дулом пистолета, за секунду до выстрела, может и вспомнит самые ценные моменты своей жизни или за секунду до столкновения с вагоном трамвая. Интересовался хоть кто-либо, что чувствует человек, о чём он думает, когда остаётся один?..
2009
Когда-нибудь
Мой счетчик
Добежит нуля
И счёт предъявят
Небеса
По распорядку
Вышлю чек
Сверстав стихи
По сводкам
Утренних газет
Аутсайдеры – те, кто остался за чертой. Только за той ли чертой оказались люди? Кто решил, где провести именно эту черту? Может наше правительство? Может святой отец, из местной церковной лавки, которая торгует опиумом для народа? Или кто скажет тогда мне, почему все эти люди остаются за чертой закона, за чертой морали, за чертой здравого смысла?
Я не Господь-Бог не мне судить тех, кого осудит время за деяния их. Я всего лишь тот, кто попытается вам рассказать, как это быть за чертой. Только где провести черту в этом рассказе, решать вам…
Начало
Распитие спиртных напитков наедине с самим собой.
Ровно восемь часов утра. Так рано он обычно вставал только в субботу и в воскресенье, ведь все остальные дни он попросту пытался заработать себе на хлеб с маслом и к этому хлебу ещё чего съестного. Жил не далеко от новостроек в центре города. Он любил эти темные закрома и переулки, которые просто дышали историей и всегда тяготели сюда историков и всякого рода искателей старины. Ему было пятьдесят семь лет. Самое время для того, чтобы задуматься о внуках и дальнейшей старости. Пенсионеры – это такие люди, которые устали работать, но ещё хотят пожить, хоть немного. Только до пенсии ему ещё оставалось немного дотянуть. Как всегда он просыпался по звонку старенького будильника и после привычного воскресного пробуждения застилал свою постель. Одевал свой старый спортивный костюм и домашние тапочки. После, он обычно включал телевизор и настраивал свои механические часы. В голове при этом часто крутилось, что когда-нибудь они всё-таки остановятся. Одному Богу и механику только известно, как там устроены эти проклятые шестерни. Его лицо постарело. На лбу начали появляться морщины уже, как лет десять назад. Из самых близких для него остались только эти проклятые часы, которые он каждый день заводил ровно в шесть часов утра, когда собирался на работу и в восемь часов по выходным. А ещё дворовые собаки, которых будущий пенсионер частенько подкармливал. На дворе стоял сентябрь месяц. Он работал сантехником в ЖКХ №14 при его старом районе, но в новостройке. Робота хоть и грязная, простите за выражение, мокрая, но хорошо оплачиваемая. Но сегодня выходной. И очередной раз он выходит на кухню, зажигая спички, при этом ставит на печку чайник с водой, а сам достаёт сигарету.
Улица Артёма. Коммунистическое прошлоё оставило и свой след в истории моего города. Сентябрь. Листья ещё зелёные. Лето не торопиться оставить сцену, но понимает, что главная роль уже отдана только осени в этом спектакле. На улице тихо. Только машины и полусонные толпы людей, которые ещё не отошли от ночного сна, но вышли за продолжением поиска смысла жизни.
Хоть он и спал последние десять часов, но чувство стояло, что сегодня он явно разгрузил несколько вагонов угля на каком-либо малоизвестном предприятии. Ни жены. Ни детей. Хоть он всю жизнь и мечтал о маленькой дочери. Только набор гаечных ключей и профтехучилище за спиной.
Чувство, которое зависло в кухне, прервал свист чайника и клубы пара, которые шли с его носика. Он заварил себе чай. По старой привычке, без сахара да покрепче. В комнате нарушал тишину старый цветной телевизор, купленный им уж лет восемь назад, примерно тогда, когда он устроился на работу сантехником в жилищную контору. Сидя в затёртом кресле он попивал чай и слушал утренние новости. Но идиллию чаепития прервал звонок в дверь. По привычке в таких случаях он отставлял чашку с чаем и делал телевизор чуть тише, а уж потом направлялся к двери. За черной и обшарпанной дверью стоял молодой человек лет тридцати. В руках держал планшет. Для сентября он был одет очень легко, значит на улице ещё было жарко. Он представился почтальоном и протянул через порог планшет с просьбой расписаться в графе, напротив его имени, а уж потом сказал:
- Получите повестку на Божий суд…
2010
Делирий тремор
(белая горячка)
В похмельном чаду
Забулдыги клянут судьбу
Стакан за стаканом бьют
Наливают да снова пьют
Снимаю последний свитер
Сдавая в залог штаны
Стремятся испить литр
Зелёного змия рабы
Размазывая дня картинку
Не боясь что забудут вдруг
Равняя зарплату в бутылку
Сужая знакомых круг
Переводя принципы на слова
Менделеевской станет мало
И не важно: где? когда?
Да с кем попало
23.10.2009
Я не спал. Меня ломало. Ломает уже четвёртый месяц и уже четвёртый меся я не сплю нормально. Я не могу забыть её. Ту стерву, которую полюбил милым ангелом примерно года два назад. Сразу всё было как-то даже слишком спокойно, как перед бурей, а теперь не могу забыть её. Два года своей жизни я выкинул в ожиданиях тёмно-серых коридоров своей мерзкой души.
Мне плохо…
Я любил её по настоящему, ведь такое чувство до неё во мне мало кто поднимал. Мы были счастливы вместе. Ей часто нравилось, что я мог вставать посреди ночи и дрожащими руками зажигал спички на кухне и ставил чайник на плиту в надежде сделать себе очередную чашку кофе, которую я как всегда не допью до конца. Её нравилась моя неадекватность, когда я со своим стремлением жить каждый день как последний приходил домой вусмерть пьяный и садился работать над своим новым произведением. Она знала, какого человека она полюбила. Я же попросту не хотел пускать её в свою жизнь и часто просто отталкивал её от себя, но когда пустил в то, что я называю своей жизнь, вся эта картина рухнула водночасье!!!
Тот, кто живёт и по жизни любит строить воздушные замки - обречён жить в мыльном пузыре. Но иногда иллюзий становится слишком много, даже слишком много…
Так и мой мир оказался иллюзией, и в один миг вся картина сменилась обыденным ритмом серости жизни. Моё чувство к ней, которое я считал любовью попросту ушло я не знаю, куда… а я ведь даже не знал, любила ли она меня на самом деле или нет.
Я так и не понял ради чего она тогда звонила мне на телефон, то ли ошиблась номером, то ли просто хотела поговорить с кем-то… я не знаю… тогда, примерно месяца четыре назад, когда я сказал ей, что устал уже от её серого молчание и о том, что я ухожу, она как всегда промолчала…я любил её, а сейчас пишу весь этот трепетный бред и пытаюсь понять, как можно вернуть это чувство.
Это не наркотик, вы поверьте мне, за свою жизнь я многое видел и перепробовал ещё больше, но такой ломки, наверное, нет не на один запретный товар…
Второй час добегал своего логического окончания. Я не спал, а смотрел в потолок. На глаза накатывались слёзы. Ровно четыре месяца назад мы расстались. Больше ничего не держало меня с ней, но я не мог забыть её. Что так держит? Господи, прости, что пишу эти строки, но я устал терять тех, кто становиться для меня очень близким…
Я прижался спиной к батарее и сидя на диване, достал со стола сигарету. Минздрав уже предупреждал. А ещё надеялся бросить курить… но ради чего, если на своё здоровье наплевать… телефон валялся где-то на полу. Начал нервно звонить и своим дотошным шумом вгонял меня ещё глубже в состояние невралептика. В такие минуты мимо воли начинаешь помышлять о своём самоубийстве или о том, какой бы ажиотаж создала книга среди местной молодёжной популяции эмо с названием «Философия суицида». За окном барабанил дождь и каждой ударенной о стекло каплей ночной влаги напоминал мне о том, что скоро всё закончиться, что скоро рассвет.… Уж полночь прошла давно, и сигарета закончила тлеть сизым дымом и въедаться горьким никотиновым пятном в моих лёгких и оседать где-то черными смоляными пятнами на их дне…
Сегодня мне было плевать на то, умру ли я сейчас, напишу ли я свой бестселлер или буду доживать свои последние дни в надежде на то, что я сорву джек-пот в стране, где азартные игры запрещены законом. Да жизнь дала мне мой счастливый билет… увы, всего в один конец. Так сложилось и на том спасибо.
2009
запись из блокнота
Тем, кто знает, как оно когда запасного выхода нет. Те и поймут, как оно… за моей спиной захлопнулась дверь. Я собрался уходить. Последний выстрел поставил жирную точку в этой истории. Да, все они были мертвы, как говорилось в одной компьютерной игре. Назад дороги мне больше не было. Прости меня, Господи… но та полоса, которую нормальный человек просто не имеет право переступить осталась далеко за моей спиной и не было возможности свернуть с выбранного мной пути, ведь как говорит один советский классик: «Меня ведёт не тот путь, который впереди меня, а который сзади. Я сам стал на свою дорогу и обязан один её пройти до конца…»
Когда я сам-один
Телефон. Проклятый телефон разбудил меня этого проклятого утра. Я ненавидел всех и всё в этот проклятый день. Господи, да лучше бы я просто уснул и не проснулся. Те, кто был мне дорог просто отвернулся. Не помню, с какими усилиями я тогда открыл свои глаза, но голова раскалывалась чудовищно.
Мой голос мне показался чужим. Мне показалась чужой моя собственная квартира и такое, до боли знакомое моё тело стало для меня в один миг только пустой оболочкой, которую мой мозг не воспринимал как свою родную. Где я? Кто я?
На такие вопросы судорожно я пытался найти ответ, за доли секунд, когда открыл глаза. В далёких уголках подсознания открылась идея и выстроилась цепочка, что я должен встать и ответить на звонок, но это я не хотел делать больше всего…
В такие моменты ты больше всего чувствуешь сам себя потерянным в один миг. Мне часто закрадывается в голову такая мысль, а думает ли человек о своей жизни или нет?
Под дулом пистолета, за секунду до выстрела, может и вспомнит самые ценные моменты своей жизни или за секунду до столкновения с вагоном трамвая. Интересовался хоть кто-либо, что чувствует человек, о чём он думает, когда остаётся один?..
2009