Образ песни Black Sails.

[ghostman]

Помимо всего прочего, употребляя ПАВ, мне очень нравится наблюдать за образами песен, которые создаются в моей голове и очень часто видятся мне очень явными образами.
Мы с другом, пишем книгу, и в ней, я иногда уделяю внимание тем самым образам созданным в моей голове, преподнося их читателю как образы в голове одного из героев произведения - Гены. Вот, собственно отрывок из книги, посвященный композиции Бира Маккрири - Black sails (чтобы послушать скопируйте в поиск вконтакта - "Bear McCreary – Black Sails" и включите вторую композицию длинной в 3 минуты 17 секунд):
Перед его глазами возникло море. Достаточно далеко от его взора виднелся парусник, дрейфующий в, полном безветрии. На небе не было ни единого облачка. Солнце находилось практически в зените и ярким бликом отражалось от безмятежной воды. На море явно стоял штиль. Неожиданно для Гены, мелодию стали пронизывать низкие ноты. Ему показалось, что на какой-то момент он сам стал струной в пианино, по которой ударяет молоточек внутри инструмента. Вместе с тем, взгляд наблюдателя картины стал достаточно быстро приближаться к кораблю, минуя сотни метров воды, которая с каждым новым ударом по правой части клавиатуры фортепиано становилась все более и более неспокойной. Итак, достигнув корабля, наш герой сфокусировал свой взгляд на мужчине, который, как ему показалось, был капитаном этого судна. Капитана выдавала красивая треугольная шляпа и синяя полурасстегнутая шинель с золотистыми пуговицами. Он облизал кончик своего указательного пальца, на правой руке и медленно поднял его над своей головой. Простояв в такой позе несколько секунд, из под треуголки разнесся громкий, но в тоже время совершенно не слышный для Гены возглас «Поднять паруса!». Сама фраза была читаема по губам моряка, а о ее громкости можно было судить по выражению лица, с которым она была произнесена.
Итак, все матросы, которых можно было видеть на палубе парусника, засуетились, производя хаотичные манипуляции с корабельным такелажем. В самой композиции, в это время, в свою очередь стал петь мужской хор, который придал хаотичной работе экипажа судна какой-то осмысленности, и теперь уже эта картина выглядела как слаженная работа профессионалов своего дела. На трех мачтах, одновременно стали медленно подниматься паруса.
В этот момент, кадр сфокусировался на юноше в коричневых штанах и белой, но сильно потрепанной рубахе. Юноша лез вверх по вантам. Он направлялся на марс*, который, что очевидно, располагался на самой высокой мачте, расположенной посреди корабля. По пути, у юного матроса сначала полностью расстегнулась, а позже и вовсе слетела его блуза, продемонстрировав наблюдателю могучий торс, блестящий на солнце и целеустремленно направляющийся на смотровую площадку на вершине парусника.
Добравшись до своей цели, матрос отвис от мачты под углом в сорок пять градусов. Одна из его рук твердо держалась за ванты на марсе, не давая ему упасть, в то время как вторую он прислонил ко лбу, чтобы солнце не мешало смотреть ему вдаль. Проведя в таком положении примерно тридцать секунд, он, так же как и капитан, оглушающее громко, но при этом абсолютно бесшумно для Гены начал кричать «Земля!».
С новым распевом хора, наблюдатель заметил, как экипаж стал суетиться еще сильнее. Паруса же, при этом стали разворачиваться еще больше, полностью наполняясь ветром. И так, спустя еще какое-то время такой суеты, мелодия стала стихать. Смотревший за этой картиной Гена, увидел фразу «наконец-то мы почувствуем твердую землю», на устах одного из членов экипажа, после чего корабль стал медленно отдаляться от его взора, а вся картинка стала превращаться в обычную темноту…
* Марс – смотровая площадка на вершине самой высокой мачты парусного судна.